– Делом надо заняться делом… делом… занят… елом!
Он не удивился результату осмотра, а безучастно промычал:
– Нету-у … – и заспешил к лифту, не оглядываясь и опустив голову.
Вид верхнего зала, освещенного холодным светом длинных ламп под потолком, показался ему верхом земной радости и всего живого. Где-то в подсобке, всеми забытый приемник тихо попискивал неразличимой мелодией. За окном, скрытый плотными и непроницаемыми в вязком летнем вечере кустами, меланхолично продребезжал трамвай, споткнулся пару раз на стыках и, заурчав, понесся, набирая скорость, дальше в темноту.
Антон перевел дыхание. Озноб погромыхал еще какое-то время и мелким горохом ссыпался в плечи и в ладони рук. На лбу выступила испарина.
В это время чудовищно громко затрещал телефон.
Антон осторожно прижал трубку к уху.
– Слушай Антон, – далекий голос, прорывавшийся через треск и шорох, был чем-то знаком, – слушай внимательно! Вчера из третьего отделения привезли кадавер по фамилии Кирьянов. Ты куда его дел?!
Антон все еще не отошедший от похода в подвал, вяло подумал:
– Как странно: труп по фамилии Кирьянов. У трупов ведь нет фамилий…
Потом спросил:
– Кто это?
– Антон, не валяй дурака! Ты куда его, в заказник что ли спустил?.. Да отвечай ты, не молчи, Харон несчастный!
У Антона снова начал неметь затылок, и страх тупыми иглами рассыпался по плечам. Страх того, что он сходит с ума. Антон узнал голос.
– Миша, это ты?
Телефон молчал. Где-то в далеком подпространстве с легким шорохом перекатывались галактики.
Голос снова ожил:
– Слушай Антоха, ты не паникуй… Всякое бывает. – голос на том конце провода напрягся, – сосредоточься. Открой журнал, найди за вчера фамилию и посмотри его номер…
Антон осторожно двумя руками положил трубку. Пластик там, где он был прижат к уху, был мокрый от его, Антона пота.
Открыв журнал, он не сразу нашел строчку с нужной фамилией – буквы плясали и расплывались. В конце концов, он нашел «Кирьянов» и для верности прижал фамилию указательным пальцем к листу. В соседней графе был номер, под которым зарегистрировали тело. Должен был быть, но цифры были жирно замазаны черным фломастером. Антон вернулся к телефону.
– Нету номера, Миша… его кто-то замазал.
– Да ты… – задохнулись на том конце провода, – да ты… Отвечай, мать твою, куда дел кадавера? Отвечай, а то я тебя там же в формалине утоплю!
Антон выронил трубку, которая с сухим треском брякнула о кафельный пол и зависла, раскачиваясь на скрученном в кольца блестящем черном шнуре.
– Вон из Москвы! – всплыло и стало медленно в такт движению трубки покачиваться в его мозгу, – сюда я больше не ездок… Вон!.. не ездок…
– Вон из Москвы … – бормотал Антон, почти бегом торопясь покинуть это одноэтажное приземистое здание с сошедшим с ума телефоном.
Он шел по темным аллеям больничного парка и пытался ответить себе на вопрос «как Миша мог позвонить снизу, из подвала, когда там нет телефона?!» То, что звонил он, у него сомнений не было… или… не он?
Антон остановился, сосредоточенно рассматривая белый гравий у себя под ногами.
– Майя сказала, что может быть срыв, психоз, мания преследования… – он с силой растер лицо, – так, надо позвонить Майе…
За его спиной раздался шорох. Антон оцепенел и, боясь глядеть, медленно обернулся. Темная волна паники, как болотная жижа поднималась снизу, затопляла живот, сдавливала грудную клетку, и ее тусклая поверхность уже поднялась к самым глазам.
Неширокая дорожка изгибалась влево и пряталась за густым кустом. Гравий был подсвечен неблизким фонарем, и на него ложились колеблющиеся тени деревьев и кустарника. Тени были с острыми краями, все сплошь пронизанные неровными пятнами блеклого света, и раскачивались в такт колебанию верхушек деревьев под неслышным внизу ночным ветром. Казалось, что это не деревья колышутся, а земля под ногами Антона колеблется из стороны в сторону. У него закружилась голова, и комок снова подкатил к горлу.
В это время раздалось мерное поскрипывание гравия под чьими-то ногами.
Антон не выдержал и побежал. Спотыкаясь, судорожно глотая воздух сдавленной спазмом грудной клеткой, он бежал, не разбирая дороги, продираясь сквозь кусты, цепляясь и ударяясь о попадающиеся на пути камни. Он бежал, вытянув перед собой руки, ослепленный бьющими по лицу и глазам ветками и листвой, оглохший от чудовищного треска раздираемых им зарослей, хрипом надсаженного горла. За этим грохотом ему слышался топот сразу нескольких, невидимых, нагоняющих и бегущих параллельно ему, преследователей.
Вылетев на освещенный участок двора больницы, он замедлил бег, часто, как астматик, глотая воздух перекошенным ртом, и оглянулся.
Там, откуда он выбежал, темнел парк, где-то в глубине которого припало к земле и затаилось, словно перед прыжком, низкорослое зданьице морга.
Краем глаза он заметил недалеко от двери приемного покоя одинокую фигуру припозднившегося посетителя. Впереди, за воротами больницы, на дальней стороне небольшой площади на освещенной остановке несколько темных фигур не спеша, загружались в сверкающий огнями трамвай. Он еще раз оглянулся – никого.
Антон перешел на шаг, отдуваясь и вытирая пот со лба. Потом, спохватившись, бросился к остановке, к трамваю, но этой короткой заминки было достаточно, чтобы он опоздал, и трамвай, утробно взвыв, укатил, дергаясь из стороны в сторону, укатил последним островком спокойствия и безопасности.
Антон остановился. Смолкло приглушенное расстоянием позванивание трамвая, ветер перестал шелестеть, перебирая листву. Больничное здание равнодушно светилось неживым белым светом коридорных окон.
И снова он услышал шаги за спиной. К нему приближался, он уже был на расстоянии десятка шагов, тот некто, из приемного покоя. Антон попятился, и незнакомец тоже прибавил шаг. Антон, готовый закричать, бросился от него за ворота больницы. Оглянувшись, он с ужасом увидел, как его преследователь тоже побежал и быстро сокращает расстояние между ними. Выбежав за ворота, Антон понесся наискосок через площадь. В это время, взревев мотором и ослепляя светом, рванулась со стоянки ему наперерез большая черная машина с тонированными стеклами. Уже не сдерживаясь, Антон истошно заорал, но его крик потонул в визге колес и реве двигателя. Антон резко свернул в сторону, перемахнул через высокое металлическое ограждение и побежал по пружинящему под ногами газону в сторону жилых домов. Он видел, как параллельно его движению помчался автомобиль, дергая светом фар на неровном асфальте. За спиной маячила подотставшая фигура другого преследователя.
Он бежал и лихорадочно соображал, что же делать? Можно забежать на крышу дома, автомобиль ведь не сможет подняться ни на лифте, ни по лестнице… От преследователя можно спастись, если разбежаться и полететь. Наверняка тот не умеет летать!.. Только бы успеть добежать, только бы успеть!.. Вот уже и стена дома, еще немного… Но грудь раздирает разламывающая боль, и рот наполняется обильной кислой слюной, и скулы сводит от раскаленного ночного воздуха! Еще,.. Господи, спаси! Что за круги перед глазами? Черт! Это фары черной машины!.. Большая черная… Отдай мое сердце!.. «Я не был мертв… и жив я не был тоже» … Нет!.. а есть ли дверь на крышу?.. Что тогда?.. быстрее, быстрей!.. Колено болит… коленом об каталку… Если бы я заделал течь… если бы Миша был жив… Он жив! Он мне звонил!.. Миша лежит рядом с этим озером формалина… Коцит… ледяной Коцит, и души, вмерзшие в лед… Никогда никто со мной не заговаривал… а они должны стенать и жаловаться… все молчат, только Миша заговорил… ноги не слушаются… тяжелые и ватные… вот какая она вата… скорей… Машина… какая она черная и блестящая… как вода Ахерона… Сволочь! Как она быстро едет!.. Скорей, скорей!
Трава под ногами кончилась, и Антон выбежал на асфальт. Ушибленное колено предательски дрогнуло, и он едва удержался на подкосившихся ногах. Прихрамывая, он засеменил к подъезду ближайшего дома, и в этот момент из глубокой тени навстречу ему выскочил его преследователь. Они налетели друг на друга, и после мгновения растерянности незнакомец вцепился в Антона. Тот взвизгнул и по кошачьи впился ногтями в лицо и глаза нападавшего, потом несколько раз ударил того саднящим коленом в пах, продолжая тащить и рвать кожу лица. Нападавший охнул, присев от ударов, стал заваливаться набок и ослабил хватку. Антон рванулся в сторону, раздирая на плече майку, освободился от захвата и побежал к спасительному подъезду. До двери он добежать не успел: черный автомобиль вылетел из-за соседнего здания и, страшно заскрипев колесами, перескочил бордюр и, вырывая клочья земли с травой, понесся на Антона. Окоченев от ужаса, Антон какое-то мгновение смотрел на приближающийся слепящий свет, потом сделал два шага в сторону и сразу же налетел на что-то твердое и теплое.
